Раскрыты* лагеря Западной Сибири
1. Алтай — лагерь на границе Омской обл. и Казахской ССР.
2. Асино, поселок — Томско-Асинское управление лагерей.
3. Березово — лагерь. (Кемеровская обл? Низовья Оби, около 64-й параллели?)
4. Омск — лагерь, примерно в 5 км вверх по Иртышу от Омска.
5. Омлаг — управление лагерей.
6. Салехард, поселок — лагерь.
7. Стройка 501 — непостроенная жел. дор. Салехард — Игарка.
8. Тавда — лагерь, предназначен для лесоповала и сплава.
9. Тайга — лагерь, Кемеровская обл.
10. Тобольск — лагерь, политический изолятор.
11. Тура — лагерь. (Нижняя Тунгуска? Свердловская обл.— Богословлаг?)
11а. Тюмень — лагерь.
12. Дзержинский, поселок — лагерь, Искитимский район, Новосибирская обл.
13. Колпашево, поселок — лагерь, места расстрелов.
14. Колывань, поселок — женский лагерь.
15. Кривощековские лагеря № 5, 6, 7 — использовались для строительства левобережной части Новосибирска.
16. Куета — пересыльный пункт, примерно в 5 км западнее окраины Барнаула.
17. Ложок, поселок — отдельный лагерный пун кт/(ОЛП) № 4. на окраине Искитима, Новосибирская обл.
18. Нарым — место ссылки кулаков Западной Сибири, 1930— 1933 гг.
19. Остров — на р. Оби около пос. Александровского. Местные жители называют его «островом смерти». Весной 1933 г. сюда было завезено около 7 тыс. чел., большинство из которых погибли.
20. Пихтовка, поселок — лагерь на севере Новосибирской обл.
21. Саплаг — лагерь на окраине Искитима, Новосибирская обл.
22. Томсклаг — лагерь жен врагов народа.
23. Бекет — лагерь, Кемеровская обл.
24. Во.скресенка — лагерь, Кемеровская обл.
25. Горношорские лагеря — строительство жел. дор. до ст. Таштагол Кемеровской обл.
26. Кемерлаг — использовался на строительстве химкомбината:.
27. Кольгон — лагерь-высел, Кемеровская обл., заключенные работали без конвоя — «расконвойка».
28. Котовский — женский лагерь, совместное содержание политических и уголовников. Кемеровская обл.
29. Кузнецклаг — использовался для строительства металлургического комбината в г. Сталинске (Новокузнецк).
30. Майск-1, Майск-2 — лагеря. Кемеровская обл.
31. Мариинск — сибирское управление лагерей особого назначения — СИБУЛОН. Здесь был лагерь для инвалидов.
32. Новоивановка — лагерь, Кемеровская обл.
33. Новый свет — лагерь. Кемеровская обл.
34. Прокопьевск — места расстрелов.
35. Сосновка — места расстрелов, Кемеровская обл.
36. Спасск, поселок — лагерь золоторудного прииска, Кемеровская обл.
37. Сталинск (Новокузнецк) — лагерь.
38. Тисуль, поселок — места расстрелов, Кемеровская обл.
39. Чумай — места расстрелов, Кемеровская обл.
40. Южкузбасслаг — управление лагерей в Сталинске (Новокузнецк).
41. Юрга — пересыльный лагерь, места расстрелов.
42. Ягуновка, поселок — места расстрелов, Кемеровская обл.
43. Яя — женский лагерь, Кемеровская обл., использовался на лесозаготовительных работах, существовал уже в 1931 г.
44. Я*лаг — управление лагерей.
45. Аламбай, поселок — лагерь, Алтайский край.
46. Боровлянка (или Сосновка), поселок — лагерь. Алтайский край.
47. Кзыл-Озек — пересыльный лагерь, размещался в бывшем женском монастыре в Горно-Алтайске.
48. Пйсьяново, поселок---лагерь, Алтайский край.
49. Сектелет — лагерь на р. Белой, Алтайский край.
50. Чудииовка, поселок — лагерь, Новосибирская обл., образован еще в 1931—1933 гг.
Возвращен ие ПАМЯТИ
НОВОСИБИРСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 19 9 1
ББК 84 Р7-4 В64
Составитель кандидат исторических наук И. В. ПАВЛОВА.
Карту сталинских лагерей Западной Сибири составил инженер-геодезист В. Н. КОМИССАРОВ.
Бумагу на издание альманаха предоставил Новосибирский союз журналистов
Возвращение памяти. В64 Историко-публицистический альманах,— Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1991. 296 с, ил.
ISBN 5—7620—0399—X
Нравственная задача новосибирского отделения общества «Мемориал» — вспомнить и назвать имена всех жертв сталинского террора. Первый выпуск альманаха включает научно-публицистические статьи по истории Сибири, воспоминания репрессированных и их родственников, документы, фотографии тех страшных лет.
0503020901-52 91 ББК 84 Р7-4
М143(03)-91
ISBN 5—7620—0399—X
© Новосибирское книжное издательство, 1991.
ПОКАЯНИЕ И НЕНАСИЛИЕ
В нашей сегодняшней бурной общественной жизни, когда идет стремительная политизация населения, одна за другой оформляются новые партии и общественные организации и, как снежный ком, нарастают все новые и новые социально-экономические проблемы, как-то затерялся голос Всесоюзного добровольного истори-ко-просветительского общества «Мемориал». Вначале, когда людям только открывалась правда о преступлениях сталинщины, идея Мемориала привлекла к себе широкие массы сочувствующих. Я помню вечер памяти жертв сталинизма, состоявшийся 1 декабря 1988 г. в большом зале Дома ученых Новосибирского академгородка. Зал на тысячу мест был полон, люди стояли в проходах. Необычайное единение охватило присутствующих, когда была объявлена скорбная минута молчания. Вспоминается и первая учредительная конференция Новосибирского общества «Мемориал» 15 апреля 1989 г., на которую собрались разные по настроению к мыслям люди — от бывших репрессированных до молодых людей из «Демократического союза». Но их всех объединила тогда идея Мемориала.
Прошел ровно год, и на научно-публицистической конференции «Великий перелом в человеческом измерении» в малом зале Дома ученых 9 декабря 1989 г. собралось лишь несколько десятков человек, на вторую конференцию Новосибирского общества «Мемориал» 15 апреля 1990 г.— 53 человека. Но, пожалуй, самое сильное впечатление произвел зал Дома ученых во время благотворительного концерта в фонд «Мемориала» 16 мая 1990 г. В нем было всего 50 человек...
Что же произошло? Почему оказалось, что сегодня «Мемориал» нужен только репрессированным и их родственникам, да горстке энтузиастов. И такое положение характерно не только для Новосибирска. Оно типично в целом по стране. Каковы же место и роль «Мемориала» в нашем обществе? И готово ли общество к тому, чтобы воспринять идею Мемориала? Все эти вопросы далеко не праздные. Они прямо связаны с раздирающими сегодня общество проблемами. Попытаемся дать на них ответ. Но сначала немного истории.
5
Идея Мемориала возникла в годы оттепели после известного доклада Хрущева на XX съезде КПСС. Вспомним, как тогда ставился вопрос — предлагалось «увековечить память видных деятелей партии и государства, которые стали жертвами необоснованных репрессий в период культа личности». Но тогда вопрос и в такой постановке не был решен.
Лишь в 1987 г. почти одновременно с созданием Комиссии Политбюро ЦК, которая начала прерванную в середине 60-х гг. работу по изучению материалов, связанных с репрессиями, вновь возникла, вернее возродилась, идея Мемориала, теперь уже не только как памятника, но и как неформальной организации.
По стране движение за создание «Мемориала» стало разворачиваться в 1988 г. На XIX Всесоюзной партийной конференции, спустя почти 27 лет, вновь была высказана мысль о памятнике, но теперь уже всем жертвам сталинских репрессий. В конце января 1989 г. прошла учредительная конференция «Мемориала» как всесоюзного общества, которое, к слову сказать, до сих пор официально не зарегистрировано. В 164 городах оформились местные общества «Мемориал». Одно из них существует в Новосибирске. Хотя каждое общество имеет свой устав, цели и задачи всех схожи. Общество «Мемориал», как записано, к примеру, в новосибирском уставе, объединяет граждан, «отвергающих политическое насилие и убежденных в недопустимости забвения страшных уроков репрессий и террора сталинизма, их мучеников и жертв и считающих необходимым воплотить свои убеждения и свою сопричастность этой народной трагедии путем создания особого места для поклонения жертвам и покаяния вольных или невольных виновников злодеяний сталинизма — Мемориала, включающего в себя, помимо памятника жертвам, информационно-исследовательский и просветительский центр с общедоступным архивом, музеем и библиотекой».
«Мемориал» не ограничивает свою деятельность по сбору и изучению материалов, связанных с репрессиями, хронологическими рамками 30—40—50-х гг. У многих в этом отношении сложилось неверное представление о целях и задачах «Мемориала». Члены этого общества, что хотелось бы особо подчеркнуть, выступают против всех политических репрессий, против политического насилия вообще. Отрицание политического насилия является той чертой, от которой начинается превращение «Мемориала» из организации в общественно-политическое движение. Пока в нашей стране «Мемориал» существует только в виде неформальной общественной организации. Надо признать, что и не все члены общества осознали эти глобальные задачи Мемориала как общественно-политического движения. Многие, в том числе и бывшие репрессированные, готовы вести работу по разоблачению сталин
6
ских репрессий 30—40—50-х гг., но не вмешиваться, как они говорят, в большую политику. Уже сам факт свидетельствует о том, как далеко еще наше общество от решения задач Мемориала — общественно-политического движения. Эти задачи намного шире, чем задачи «Мемориала» — неформальной организации. Это не только установление памятников в местах массовых расстрелов и захоронений, а также на месте бывших лагерей. Это не только сбор материалов о преступлениях сталинщины и помощь оставшимся в живых репрессированным и их родственникам. Это не только воспитание граждан в духе осуждения сталинизма. Цель Мемориала как общественно-политического движения — освобождение общества от политического насилия.
В мире нет и не было движений, подобных нашему Мемориалу, потому что ни одна страна не пережила за такой короткий срок столько насилия в своей истории, как наша.
Насилие в российском обществе было всегда. Это чисто наше явление, которое в особенно явном виде существует в России с XVI века, с момента установления власти самодержавия — государства-хозяина в своей собственной стране. Но с 1917 г. насилие в России приобрело новое качество. Оно стало основным средством решения социальных проблем. Сначала это было насилие против враждебных классов. Троцкий признался в 1927 г.: «Насилие может играть огромную революционную роль. Но при одном условии: если оно подчинено правильной классовой политике. Насилие большевиков над буржуазией, над меньшевиками, над эсерами дало — при определенных исторических условиях — гигантские результаты». Но очень скоро это насилие над классовым противником превратилось в насилие против оппозиционно настроенных членов самой большевистской партии. И как бы страстно ни писал Троцкий в 20-е годы о коренной ошибке руководящей фракции во главе со Сталиным, думающей, что при помощи насилия можно достигнуть всего, насилие нарастало неотвратимо. В конце концов оно стало универсальным, превратившись в насилие против собственного народа. Где, в какой другой стране пролилось такое море крови, где, в какой другой стране было заплачено миллионами человеческих жизней за установление нового общественного порядка! Как никакая другая, наша страна за короткий срок — немногим более семи десятилетий — пережила величайшие потрясения — гражданскую войну, коллективизацию, голод 1921 г., 1932—1933 гг., 1947 г., Великую Отечественную войну, массовую депортацию народов с родных мест, архипелаг ГУЛАГ. И та критическая, черта, у которой оказалась страна сегодня, со всей очевидностю показала, что путем насилия невозможно решить никакие социально-экономические проблемы, что этот путь ведет только в исторический тупик, из которого мы до
7
сих пор даже не знаем, как выбраться. Самый трагичный результат всех этих преобразований — советский человек, все наше люмпенизированное общество, зараженное ядом насилия. Здесь речь идет не о росте преступности, а о том, что в нашей стране люди в подавляющем большинстве не представляют себе иного способа решения социальных проблем, как путем насилия.
Революция, ожесточенная гражданская война, последующее развитие советского общества, через всю историю которого проходит перманентный поиск внутреннего врага, виновного в бедах и неудачах страны, привели к тому, что слово «расстрелять» люди произносят, не задумываясь, оно не повергает их в отчаяние. Это слово произносится именно тогда, когда речь заходит о борьбе с тем или иным, по их представлениям, негативным явлением. Причем произносят это слово люди, находящиеся на разных ступенях социальной лестницы и на разных уровнях образованности — от простой работницы до доктора наук.
Сегодня общество много узнало *о преступлениях сталинщины, но этот трагический опыт и наша настоящая жизнь находятся как бы в разных плоскостях. Пройденный исторический путь пока ничему не научил общество. Казалось бы, в этой стране, истерзанной, уставшей от насилия, нетерпимости, должно было наступить насыщение, после которого новое насилие становится невозможным. Но, к сожалению, все повторяется на новом уровне. Сегодня на окраинах страны врагами оказались люди других национальностей, в самой России часть общества видит врагов в евреях и масонах, возлагая на них всю вину за происшедшее, другая часть — в партаппаратчиках и т. д. На митингах со всей страстью произносятся речи, направленные против определенного врага. Нынешние демократы при всем благородстве их целей и устремлений в своих действиях в большинстве своем остаются ленинцами, плоть от плоти людьми, воспитанными на насилии. Поэтому, яростно выступая против Ленина, они не предлагают других методов решения наших сегодняшних проблем, чем те, которыми руководствовались большевики, призывая к свержению существовавшего правительства. Такие настроения далеко не изжиты и в самом обществе «Мемориал». К примеру, сегодня, говоря о Колпашевской трагедии, случившейся в 1979 г., когда размыло крутой берег реки и в результате обнаружились остатки массового захоронения 30-х гг., многие члены общества возлагают вину на конкретного человека — Е. К. Лигачева, бывшего в то время первым секретарем Томского обкома КПСС. Никто не снимает с него ответственности за происшедшее. Но хочется задать вопрос: «А где же были другие руководители? Что думали непосредственные исполнители? Где в конце концов были люди — свидетели творившегося надругательства над трупами людей, уже ставших од
8
нажды жертвами репрессий? Почему все молчали?» Ведь это были не 30-е годы, а конец 70-х, когда уже не существовало прямой угрозы быть репрессированными.
И вот здесь я подхожу к самой сложной для нашего общества1 проблеме всеобщего покаяния. Без этого общество не сможет перейти к своему новому состоянию, где не будет места насилию. Надо признать, что самый перестроечный фильм «Покаяние» Т. Абуладзе оказался непонятым. Не понята его основная идея — в том, что произошло в нашей стране, виноваты не какие-то оккупанты, творившие беззакония на чужой для них земле. В том, что произошло, виноваты мы сами. Эта вина разной степени тяжести: одна —- вина руководства страны, другая — вина активных исполнителей, а третья — это вина народа, принявшего новый режим и участвовавшего в его действиях. Маркс, которому тоже сегодня досталось за наши проблемы, в свое время писал: «Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие». Эти слова относятся и к нам.
Простое решение вопроса — возложить вину за Октябрьскую революцию только на Ленина и большевиков. Но историческая действительность гораздо сложнее простых схем, и историки еще долго будут биться над одной из самых трудных ее загадок — почему Россия в 1917 г. приняла ленинизм, который предполагал насилие в качестве основного средства решения социальных проблем? Почему Россия пошла за Лениным и большевиками, почему огромная масса населения повернулась своею «азиатской рожею», т. е. оказалась способной на насилие? Простое решение вопроса — возложить ответственность и-за коллективизацию только на Сталина и его окружение. А где же была партия, под руководством которой вершилась коллективизация во всех уголках необъятной России? Вот почему так трудно разграничить правых и виноватых, палачей и жертв в нашей советской истории. Очень остро встал этот вопрос и на учредительной конференции всесоюзного общества «Мемориал» в январе 1989 г. Тогда конференция приняла мудрое решение признать массовые незаконные репрессии преступлением против человечности и провести общественный суд над Сталиным и его подручными в интересах гуманности и милосердия, отказавшись от уголовного преследования живых.
Сегодня взгляд на нашу историю стал гораздо объемнее, чем в период хрущевской оттепели, когда деятели партии и государства однозначно рассматривались только как жертвы культа личности Сталина. Сегодня уже достаточно ясно, что такой подход далек от реальной действительности, но, от этого не становится, легче. Как, например, относиться к М. Н. Тухачевскому, расстрелянному 12 июня 1937 г., и к Тухачевскому, жестоко подавившему Тамбов
9
ское восстание крестьян в 1921 г.? К Р. И. Эйхе, расстрелянному 4 февраля 1940 г. после невероятных мучений, когда ему во время пыток сломали позвоночник, и к Эйхе, инициативному исполнителю всех директив Сталина в Сибири? И даже к М. Н. Рютину, который широко известен сегодня как человек, решительно выступивший в 1932 г. против Сталина и возглавлявшегося им режима. Можно ли однозначно говорить о нем как о герое, зная о том, как активно он боролся в 20-е гг. с троцкистами, будучи секретарем Краснопресненского райкома г. Москвы, и таким образом внес свой вклад в победу сталинской фракционной группы в партии и становление сталинизма? Все сплелось в нашей истории в жестокий кровавый клубок.
Ну, а при чем тут мы,— скажет современный читатель,— мыто не жили во времена сталинщины. Но и Сталин умер в 1953 г. и не несет прямой ответственности за развал нашей экономики, социальной сферы, распад нашей нравственности и культуры. Признание вины не только системы, а каждого из нас за то состояние общества, к которому мы сегодня пришли, дается труднее всего. Сейчас всем кажется, что они-то уж не виноваты, что они-то уж все понимали и до 1985 года. Это тоже ложь. Вспомните себя, вспомните, какими вы были несколько лет назад, и многие ли следовали завету А. И. Солженицына «жить не по лжи», многие ли сохранили свое человеческое достоинство? Такое признание и будет покаянием.
Трагедия нашего народа состоит в том, что террор и страх, стремительное падение цены человеческой жизни, начавшееся с 1917 г., с одной стороны, а с другой — каждодневный разрыв между словом и делом, безудержное славословие и ложь изменили природу человека, сделали его безынициативным и, как очень верно отметил историк М. Я. Гефтер, «лишенным ответственности за происходящее в стране, лишенным права на эту ответственность и привыкшим жить вне ее и даже сумевшим это худшее из современных лишений превратить в своего рода комфорт». Все это сделало в итоге советского человека не только жертвой, но и соучастником творившихся в стране преступлений.
Тех людей, которые действительно противостояли существующему режиму, которые сохранили свое достоинство, было немного. Они и сегодня остаются нашими нравственными ориентирами.
Это такие люди, как А. А. Ахматова, не согнувшаяся в годы сталинщины и написавшая свой «Реквием» не в 60-е годы, а в 1935—40 гг., который впервые был опубликован в нашей стране лишь в 1988 г., а до этого не пропускался простыми советскими людьми, работавшими в издательствах, отделах культуры и т. д. и т. п. Это А. И. Солженицын, в 60 — 70-е гг. писавший свой «Архипелаг ГУЛАГ», А. Д. Сахаров, не побоявшийся один выступить
10
против системы государственной лжи, в частности, против войны в Афганистане. Это диссиденты, получавшие в 70-е гг. обычные тогда 7 лет лагерей и 5 ссылки, в то время, как большинство советских людей спокойно жило при этом режиме и более того, многие клеймили и Сахарова, и Солженицына, не зная их взглядов и не читая их произведений, осуждали диссидентов, не имея представления о их деятельности. Вот это наше недавнее прошлое заставляет ощущать свою собственную вину за происшедшее особенно остро. Только в таком признании каждым своей вины и покаянии в своем соучастии во лжи я вижу спасение общества и начало его пути к консолидации. Не надо строить на этот раз никаких иллюзий. Это будет долгий и трудный путь. Но только на этом пути возможно действительное созидание, возрождение того лучшего, что было в российском обществе и лучших черт нашего народа.
А пока... страна не может вырваться из замкнутого круга проблем, в который она попала в 1917 году. Снова раздаются голоса «расстрелять», «надо браться за оружие», и не только голоса — во многих регионах страны уже пролилась кровь. Сердце сжимается при взгляде на сегодняшний развал и нагнетание нового насилия. Неужели у России такая судьба, и ей не вырваться из этого круга иначе, как с помощью нового насилия, новой гражданской войны?!
Единственной основой, на которой только и может произойти консолидация нашего общества на его трудном пути к своему будущему, в котором не будет места политическому насилию, я считаю идею Мемориала. В этом смысле эта идея представляется мне спасительной для общества, но, к сожалению, далеко еще не осознанной в этом своем качестве.
Как никогда, сейчас велика роль интеллигенции. Наступил тот час, когда советская интеллигенция должна показать, действительно ли она таковой является, действительно ли понимает проблемы страны и болеет за ее судьбу. Настоящая интеллигенция должна направить свои усилия в этот критический для страны период не на выяснение групповых интересов и удовлетворение собственных амбиций, не на поиски врагов, виновных в бедах страны, а на сплочение людей на основе покаяния и ненасилия, на основе идеи Мемориала.
Как бы ни была трудна и неустойчива сегодняшняя жизнь, я верю в то, что когда-нибудь в этой стране Мемориал станет действительно общественно-политическим движением, движением всех за возрождение российского общества на основе идей ненасилия.
Путь к гражданскому обществу в нашей стране лежит через нравственные испытания историей своей страны. На этом пути потеряно уже более 30 лет и потеряно безвозвратно. Если бы этот
11
процесс развернулся тогда, после XX съезда! Поэтому так важно, чтобы сегодня мы были последовательными и стойкими в своих делах. Поэтому так важно сегодня сделать все возможное, чтобы не погасла та свеча, опутанная колючей проволокой, что является эмблемой «Мемориала». Не -погасла от злобы, нетерпимости, нового насилия.
Мемориал, о котором говорится сегодня, нужен в первую очередь нам и нашим детям, чтобы они стали не «каэрами», не «винтиками», не трудовыми ресурсами, не населением, с чьим мнением не считается начальство, а свободными людьми, знающими свое прошлое, ответственными за настоящее и будущее своей страны. И не кусок холодного гранита нужен нам в качестве мемориала, а правда, вся без изъятия, вся, которую добудем, не исказив и не утаив ничего.
* * •
Свой альманах мы назвали «Возвращение памяти». В нем представлены очерки и рассказы о людях, ставших жертвами репрессий, их документы и воспоминания. Это лишь малая часть материалов о нашей реальной истории, той истории, о которой мы не знали или предпочитали не знать, забыть, от которой хотели отгородиться. Основу альманаха составляют материалы, хранящиеся в архиве Новосибирского отделения Всесоюзного добровольного историко-просветительского общества «Мемориал».
Я. ПАВЛОВА
ПУБЛИЦИСТИКА
И. ПАВЛОВА
ТРАГЕДИЯ «СТАЛЬНЫХ» ЛЮДЕЙ
Варвара Николаевна Яковлева в ВКП(б) с 1904 г., в разные годы кандидат в члены ЦК и секретарь Московского областного комитета РСДРП (б), председатель Петроградской ЧК,* секретарь Сиббюро ЦК партии, нарком финансов РСФСР. Расстреляна в 1941 г.
Иван Никитич Смирнов — большевик с 1899 г., член ЦК в 1920 г., член Реввоенсовета республики, председатель Сибревкома, зам. председателя исполкома Петроградского Совета, нарком почт и телеграфов. Расстрелян в 1936 г.
Этих людей связало не только общее дело, но и судьба. В первые годы революции эти имена гремели, сегодня их знают единицы, главным образом историки.Как и имена других коммунистов, находившихся в разное время в оппозиции к сталинскому режиму, они старательно обходились в нашей исторической литературе. Имя Смирнова, проявившего наибольшую стойкость и последовательность в неприятии режима Сталина, фактически было вычеркнуто из нашей истории. Яковлевой «повезло» больше. Бе имя встречается в энциклопедических изданиях с непременной концовкой «отошла от троцкистской оппозиции», что на языке просталинской историографии означало: имя может быть упомянуто. Однако за исключением двух-трех небольших статей, затрагивающих в основном участие В. Н. Яковлевой в подготовке Октябрьской революции, едва ли найдется о ней что-либо еще в безбрежном море исторических сочинений.
* * *
В марте 1938 г. в Москве проходил процесс по делу так называемого антисоветского йравотроцкистского блока. На нем были окончательно раздавлены и осуждены Бухарин, Рыков, Крестинский, Раковский и другие. Но приговор,
15
прозвучавший на процессе, стал приговором не только для подсудимых, но и для выступавших на нем свидетелей. Они обвиняли своих товарищей в чудовищных преступлениях — предательстве, шпионаже, заговоре против Совет* скои власти, намерении убить Ленина, Свердлова, Сталина... Одним из свидетелей на процессе выступала Варвара Николаевна Яковлева. В начале 1918 г. она вместе с Бухариным входила в группу левых коммунистов, выступивших против заключения Брестского мира, вместе с ним и еще девятью большевиками подписала заявление в адрес ЦК партии и в знак протеста вышла из состава ВСНХ...
Давая показания против Бухарина, Яковлева свидетельствовала и против себя. Это была уже не та гордая, независимая, непреклонная Яковлева, некогда возглавлявшая Петроградскую ЧК. В последнем акте трагедии, трагедии «стальных» людей,— как назвал ее А.Кестлер*, ей была отведена роль свидетеля, а затем обвиняемой.
Сегодня уже много написано о страшной судьбе ленинской гвардии, почти полностью уничтоженной в 1930-е годы. Фабрикуя процессы и дела и расстреливая большевиков, делавших революцию, Сталин преследовал двоякую цель — устранение свидетелей и участников событий, фальсифицированных в его версии истории Октября и гражданской войны, и нагнетание атмосферы подозрительности и страха, в которой только и возможен был тот невиданный размах репрессий, обрушившихся уже на все общество.
Варвара Николаевна Яковлева вступила в большевистскую партию в 1904 г. в девятнадцатилетнем возрасте. В это время она училась в Москве на Высших женских курсах, готовясь стать астрономом. Многим тогда запомнилась прехорошенькая курсистка-математичка, выделявшаяся среди слушательниц курсов своим твердым характером. Став большевиком, Варвара Николаевна сразу оказалась в гуще событий. В декабре 1905 г. она уже сражалась на баррикадах вооруженного восстания в Москве, а в следующем году была первый раз арестована. До 1910 г. таких арестов было четыре. Находясь между арестами на полулегальном положении, в 1907 г. сумела-таки закончить курсы. Некоторое время работала учительницей, занималась
•Артур Кестлер (1905—1983) род. в Будапеште, жил в Австрии, Германии и Франции. В середине 1930-х гг. предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе. Автор романа «Слепящая тьма», изданного на Западе в 1940 г., а у нас опубликованного лишь в 1988 г. в журнале «Нева» (N? 7,8).
16
IV Сибирская партийная (Новониколаввек, авгу В центре — В. Н. Яковлева, слева с
нее — И. Н. Cm
переводами с немецкого и французского. В это же время Варвара Николаевна стала женой известного профессора астрономии П. К. Штернберга.
Казалось, в жизни все складывается удачно, и будущее могло быть спокойным и уверенным. Она любима, увлечена работой, есть дом, родители, друзья... Но революция манила и притягивала ее неодолимо. В 1910 г. в очередной раз Варвара Николаевна была арестована и отправлена в ссылку в Нарым. Там она познакомилась с В. М. Косаревым, В. В. Куйбышевым, И. Н. Смирновым и др. Конечно же, такая бунтовщица, как Яковлева, долго не могла пребывать в бездействии.
В начале 1912 г. она бежала из ссылки. Этот отчаянный побег был организован с помощью И. Жилина, В. Куйбышева и В. Косарева, которым удалось некоторое время скрывать ее отсутствие в Нарыме. Варвара Николаевна успела перебраться за границу, но пробыла там недолго. Ее тянуло в Россию. В начале 1913 г. она возвращается и становится агентом ЦК РСДРП в Центральном промышленном районе. Сила духа, вера в правоту своего дела, пора
17
зительная целеустремленность производили сильное впечатление на людей, общавшихся с В. Н. Яковлевой. Она вовлекла в революцию своего младшего брата Николая, ставшего в 1918 г. председателем Центросибири — верховного органа сибирских Советов.
Но в этом же 1913 г. Варвара Николаевна была арестована и вновь отправлена в Нарым. Снова побег, но на этот раз неудачный. Она сломала ногу, была арестована и отправлена в ссылку в Астраханскую губернию в г. Енота-евск, где почти не было политических ссыльных. Однако Варваре Николаевне удалось поддерживать связь со своими единомышленниками, находясь даже в таком изолированном положении. В этой ссылке родилась ее первая дочь.
Летом 1916 г. она возвращается в Москву и входит в состав Московского областного бюро ЦК РСДРП (б), .а после Февральской революции избирается его секретарем. Фигура Яковлевой в партии столь же масштабна, как и фигуры Н. К. Крупской, И. Ф. Арманд, А. М. Коллонтай. Вместе с И. Арманд В. Н. Яковлева занималась выпуском журнала «Жизнь работницы». Дружила с Надеждой Константиновной, а впоследствии многие годы работала с ней в Наркомпросе. В 1917 г. Варвара Николаевна входила в тот узкий круг большевиков, которые были заняты непосредственной подготовкой социалистической революции. Не раз встречалась она с В. Й. Лениным. Энергия и деловые качества создали ей авторитет в партии. На VI съезде в августе 1917 г. Яковлева избирается кандидатом в члены Центрального Комитета. 10 октября она участвует в историческом заседании ЦК, принявшем решение о вооруженном восстании. Варвара Николаевна была секретарем этого заседания. К ней стягивались все нити по подготовке восстания в Москве. Газета «Известия» в первую годовщину Октября написала, что «Варвара Николаевна — один из крупнейших организаторов восстания в Москве и области».
После победы революции она некоторое время была заместителем Дзержинского в ВЧК, затем работала в ВСНХ. «Аппарат сколачивала В. Яковлева,— писал А. Ломов (Г. И. Оппоков),— ... с утра до ночи с упрямством и энергией». С сентября 1918 г. по февраль 1919 г. Варвара Николаевна возглавляет Петроградскую ЧК, затем работает в коллегии Наркомата продовольствия. Воображение рисует Яковлеву в образе комиссара из «Оптимистической трагедии» — непреклонной, твердой рукой подписывающей приговоры тысячам людей...
18
В апреле 1920 г. по решению ЦК Яковлева вошла в состав Сиббюро ЦК партии. Варвара Николаевна поехала в Сибирь, с которой была связана памятью о близких людях — в январе 1920 г. во время похода 5-й Красной Армии против Колчака умер от воспаления легких ее муж П. К. Штернберг, а раньше, осенью 1918 г., от рук бело-бандитов в Олекминской тайге погиб брат Николай Николаевич Яковлев. В Сиббюро ЦК партии работали и ее товарищи по ссылке Смирнов и Косарев. Здесь Варвара Николаевна сближается с Иваном Никитичем Смирновым. Они были знакомы еще со времени Декабрьского вооруженного восстания в Москве в 1905 г., затем встречались в Нарымской ссылке, откуда Смирнов также два раза бежал. Последний раз перед встречей в Сибири работали вместе в Москве, где Смирнов в Октябрьские дни также активно содействовал подготовке вооруженного восстания.
К моменту приезда Яковлевой Смирнов уже был легендарной личностью. Председатель Сибревкома, руководитель сибирских коммунистов, освободитель Сибири от Колчака. Популярность и авторитет Смирнова были огромны. Его называли сибирским Лениным, крестным отцом Сибири, а Сибревком — сибирским Совнаркомом.
Смирнов передает Варваре Николаевне все дела по Сиббюро, й она становится первым в современном смысле этого слова секретарем Сиббюро ЦК партии.
Колчак разгромлен, но Сибирь по-прежнему охвачена бандитизмом, разрушен транспорт, рабочий класс не организован... Яковлевой приходилось решать массу самых разных вопросов, и делала она это быстро, решительно и основательно. Все документы готовились самой Варварой Николаевной — в архиве сохранились черновики писем, телеграмм, постановлений, распоряжений, написанных ее рукой. Кроме этого, поездки на места, восстановление, а нередко и создание новых коммунистических ячеек. Выступая 1 августа 1920 г. на II Сибирском совещании РКП (б), И. Н. Смирнов подвел первые итоги: «Сиббюро, имевшее только одного постоянного работника (т. Яковлеву), сумело выполнить в короткий срок свои задания с большим успехом, чем это сделали прочие окраины Советской России. Это признается не только здесь, но и в центре... При непосредственном идейном участии Сиббюро РКП в Сибири в течение нескольких месяцев была собрана распыленная при Колчаке рабочая сила рудников, каменноугольных копей, окончательно налажен транспорт, причем восстановлено на Сибирской магистрали около 100 железнодорож
19
ных мостов. Наконец, самое главное, в ряде крупных городов Сибири созданы коммунистические Советы рабочих и крестьянских депутатов. В результате неутомимой деятельности Сиббюро в Сибири в короткий срок из ничего создана самая мощная коммунистическая армия, насчитывающая около 50.000 членов». Высокая оценка, данная Смирновым работе Сиббюро во главе с Яковлевой, была в то же время оценкой деятельности самого Смирнова, так как ни один вопрос не решался без его участия.
Заслуги Смирнова и Яковлевой оценены. Смирнов вновь предложен X съезду партии для избрания в состав ЦК, а Варвару Николаевну вместе с Н. Н. Крестинским сибирская делегация на съезде рекомендовала в Оргбюро ЦКРКП(б).
Известно мнение Ленина о В. Н. Яковлевой. 20 декабря 1920 г. на Пленуме ЦК после состоявшегося накануне разговора с Варварой Николаевной и под впечатлением этого разговора Ленин обменялся записками с Каменевым. В одной он высказал мнение о том, что Яковлеву можно рекомендовать в секретари Московского комитета РКП (б), а в другой записке — что он накануне более часа беседовал с ней и вынес очень хорошее впечатление.
После разговора с Лениным Яковлеву отзывают из Сибири, и с декабря 1920 г. она возглавляла Московский комитет партии, но из Омска, где тогда размещались Сибрев-ком и Сиббюро, одна за другой шли телеграммы с просьбой вернуть ее в Сибирь. 15 марта 1921 г. в телефонном разговоре со Смирновым К. X. Данишевский, делегат X съезда партии, сообщил, что планируется новое назначение Яковлевой в Главтоп и что для откомандирования ее обратно в Сибирь телеграмму надо дать непосредственно Ленину.
Многочисленные просьбы возымели свое действие. В апреле 1921 г. Варвара Николаевна вернулась в Сибирь, но и в.этот раз проработала здесь недолго. В начале 1920-х гг. имела широкое распространение практика перебросок членов партии из региона в регион и с должности на должность. Известные в партии коммунисты И. Н Смирнов, И. И. Ходоровский, С. Е. Чуцкаев, М. М. Лашевич, С. В, Косиор и др. проработали в Сибири недолго, но за короткий период успели сделать главное — поставить дело. Собственно говоря, их усилиями проведены в жизнь первые мероприятия Советской власти.
19 августа В. Н. Яковлева делает последний доклад на совещании секретарей губкомов, состоявшемся во время IV
20
Сибирской партийной конференции. Это был доклад о красном бандитизме, с которым она незадолго до этого выступала на заседании Оргбюро ЦК. В связи с красным бандитизмом в Сибири сложилась крайне опасная ситуация, которая вела к продолжению гражданской войны. Красный бандитизм возник как негативная реакция бедняцких слоев деревни, привыкших к продразверстке и живших за счет внутреннего перераспределения излишков продовольствия, на переход к нэпу. В него оказались вовлеченными участники партизанского движения, члены партии, низшие органы ЧК и милиции, считавшие, что Советская власть недостаточно решительно борется со своими врагами. Проявлениями красного бандитизма были самочинные расправы с зажиточными крестьянами и реквизиции хлеба.
Для того, чтобы разобраться в этой критической ситуации, требовались незаурядный политический ум, практический опыт и твердость. Яковлевой, Смирнову и другим членам Сиббюро удалось быстро разобраться в природе этого явления и принять решительные меры по его преодолению.
Через неделю после выступления Варвара Николаевна сдала дела новому секретарю Сиббюро И. И. Ходоровскому и вернулась в Москву. В сентябре из Сибири уехал и Иван Никитич, вызванный телеграммой Молотова, в которой сообщалось о назначении его заместителем Зиновьева в исполкоме Петроградского Совета.
Смирнов работал в Петрограде недолго, с мая 1922 г. он был переведен в Главвоенпром ВСНХ, являлся членом президиума, затем председателем ВСНХ. С 1923 г. назначен наркомом почт и телеграфов. Яковлева работала сначала заведующей Главпрофобром, затем заместителем Наркомпроса.
Переломным в их судьбе стал 1923 год. Новое руководство партии в лице Зиновьева-Сталина-Каменева, которое стало складываться после первого приступа болезни Ленина 25-27 мая 1922 г., по целому ряду позиций проводило иную политическую линию. Эта линия, начавшаяся с поддержки сталинского плана автономизации, в дальнейшем выразилась в зиновьевско-сталинской политике «диктатуры партии», а также курсе на свертывание нэпа.
Результатом такой политики стало стремительное обособление партийных аппаратов от партии и как следствие этого резкое ограничение внутрипартийной демократии. Партийно-аппаратная система управления страной с самого начала вступила в противоречие с целями и задачами но
21
вой экономической политики. Это противоречие выразилось осенью 1923 г. в «ножницах» цен между промышленными и сельскохозяйственными товарами и кризисе сбыта, когда товары, несмотря на острую нужду в них в деревне, оставались на складах непроданными. В основе этого кризиса лежало стремление руководства начать индустриализацию страны за счет деревни уже в 1923 г. Валютный фонд для нее создавался за счет экспорта хлеба, скупленного у крестьян по очень низким ценам, и в условиях, ограничивающих его свободную торговлю. Однако эти попытки, как и стремление ликвидировать дефицит в государственном бюджете за счет широкой продажи водки и т. п., в 1923 г. не привели к ожидаемым результатам. Они натолкнулись на сопротивление в партий и стране.
С заявлением в адрес ЦК 15 октября 1923 г. выступили 46 большевиков, участники революции, многие из которых в свое время, были членами ЦК. «Чрезвычайная серьезность положения,— говорилось в этом заявлении,— заставляет нас (в интересах нашей партии, в интересах рабочего класса) сказать вам открыто, что продолжение политики большинства Политбюро грозит тяжкими бедами для всей партии. Начавшийся с конца июля этого года финансовый и хозяйственный кризис со всеми вытекающими из него политическими, в том числе внутрипартийными, последствиями безжалостно вскрыл неудовлетворительность руководства партией как в области хозяйства, так и особенно в области внутрипартийных отношений». В числе 46-ти большевиков, подписавших это заявление, были И. Н. Смирнов и В. Н. Яковлева. Они оба присутствовали 25-27 октября на заседаниях объединенного Пленума ЦК и ЦКК, который отверг предложенную представителями 46-ти резолюцию о расширении внутрипартийной демократии, осудил выступления 46-ти и Троцкого и постановил их документы не оглашать.
Во время дискуссии, которая началась с опубликованной в «Правде» 7 ноября статьи Зиновьева «Новые задачи партии», Смирнов и Яковлева были на стороне оппозиции. Особенно активно выступал Смирнов. Дискуссия продемонстрировала полное незнание рядовыми членами партии того, что происходит в эшелоне высших партийных руководителей, и это незнание было особенно очевидным за пределами Москвы. Коммунисты обсуждали проблемы внутрипартийной демократии, не зная ни писем Троцкого, ни заявления 46-ти, которые, собственно, и дали толчок этой дискуссии.
22
Победила линия ЦК. Подобранные аппаратом делегаты XIII Всесоюзной партийной конференции поддержали решение, сформулированное Сталиным в докладе о партийном строительстве, осудить выступление Троцкого и 46-ти как мелкобуржуазный уклон. Делегаты поддержали также решение закрепить резолюцию «О единстве партии», что делало ее с этого времени фактически законом жизни партии, и опубликовать пункт 7 этой резолюции, дававший право совместному заседанию ЦК и ЦКК двумя третями голосов переводить из членов в кандидаты или исключать из партии любого члена ЦК в случае нарушения партийной дисциплины или допущения фракционности. Это предопределило судьбу внутрипартийной демократии. Зловеще прозвучали на конференции слова Сталина: «...Некоторые товарищи фетишизируют, абсолютизируют вопрос о демократии, думая, что демократия всегда и при всяких условиях возможна... демократии развернутой, полной демократии, очевидно, не будет».
Происшедшие события оказали на И. Н. Смирнова,и В. Н. Яковлеву чрезвычайно сильное влияние. Большевики, привыкшие к свободе выражения своих мнений, были поставлены перед жестоким выбором: или смириться с усиливающимся диктатом, или оказаться в оппозиции, что автоматически означало оказаться вне закона. Для таких гордых и независимых людей, как Смирнов и Яковлева, принятие этого означало бы отречение от себя. А они были известны в партии именно своим независимым поведением. Не случайно И. Н. Смирнов не был переизбран в ЦК на X съезде партии в марте 1921 г., а предложенная кандидатура В. Н. Яковлевой отклонена в ходе выборов в Оргбюро ЦК. Они оба не приняли ленинскую платформу десяти — Иван Никитич был сторонником Троцкого, а Варвара Николаевна при голосовании воздержалась. В чрезвычайно критической ситуации, возникшей в партии в связи с дискуссией о профсоюзах и обострившейся начавшимся Крон-штадским мятежом, сам Ленин предпочел независимо мыслящим коммунистам — таким, как И. Н. Смирнов, Е. А. Преображенский, Л. П. Серебряков, своих послушных сторонников. Смирнов не отказался от своих убеждений и после 1923 г. и оставался верен им все последующие годы.
В 1925 г. у Варвары Николаевны и Ивана Никитича родилась дочь. Прожили они после этого вместе недолго, но, и расставшись, были неравнодушны к судьбе друг друга.
Варвара Николаевна постепенно отошла от политической деятельности. Иван Никитич по-прежнему оставался
23
сторонником левой оппозиции в партии. Он активно пропагандировал ее взгляды, а в мае 1927 г. подписал заявление 83-х, выступая за сплочение партийных рядов на основе ленинской политики.
В декабре 1927 г. XV съезд исключил И. Н. Смирнова из партии в числе других 75 членов троцкистской оппозиции. В 1929 г. Смирнов подавал заявление в партию и был на некоторое время восстановлен, даже назначен директором Горьковского автозавода, но затем вновь исключен и в январе 1933 г. арестован. Первоначальный приговор был 5 лет заключения в Суздальском политизоляторе... Варвара Николаевна в 1929 г. была назначена наркомом финансов РСФСР. Избиралась членом ВЦИК. В 1930 г. она выступала на XVI съезде партии. Ее выступление ничем не выделялось среди других выступлений. Как и другие, она призывала «вскрывать оппортунистические тенденции с революционной беспощадностью». Ее деятельность с этого времени согласуется с генеральной линией ЦК партии во главе со Сталиным. Внешне это была уже совсем не та Яковлева, которую знали в партии до революции и в первые годы Советской власти. А что было у нее в мыслях, нам знать не дано. К сожалению, ничего не можем сказать и о том, как она восприняла коллективизацию, что чувствовала, узнав о голоде 1932/33 гг. (а нарком финансов РСФСР не мог об этом не знать!), что думала, присутствуя на XVII съезде партии как делегат с совещательным голосом, слушая покаянные речи тех, с кем в 1917 году шла в революцию — Бухарина, Зиновьева, Каменева... Известно только, что главным в ее жизни в эти годы была работа, работа, где она также все решала быстро, основательно, по-мужски. Признанием ее заслуг стал орден Ленина, который она постоянно носила на лацкане своего неизменного английского костюма. Работа и редкие часы отдыха, встречи с Бухариным, Луначарским, Куйбышевым, Крупской и другими старыми большевиками. Но отдыхать Варвара Николаевна не умела и в спокойной домашней обстановке часто спешила, нервничала, срывалась...
В августе 1936 г. она узнала о расстреле Смирнова, осужденного по делу так называемого троцкистско-зиновь-евского блока. С этого времени домашние часто заставали ее сидящей неподвижно и смотрящей в одну точку. Она уже предчувствовала и свою судьбу. За ней пришли 12 сентября 1937 г. После выступления на процессе по делу Бухарина 14 мая 1938 г. последовал приговор Военной коллегии, и Варвара Николаевна была отправлена по этапу.
24
В 1941 г. перед самым началом войны из Орловского политизолятора одно за другим пришли пять ее писем, адресованные старшей дочери. В них боль матери за судьбу детей и очень скупые строки о себе — говорится так, будто речь идет о командировке. В этом опять проявилась прежняя гордая и независимая Варвара Николаевна. Но, к счастью, мы знаем ее последние слова, которые донесли до нас по цепочке находившиеся вместе с ней заключенные. «Это — термидор»,— так оценила Варвара Николаевна происходящее.
11 сентября 1941 г., когда немцы подходили к Орлу, В. Н. Яковлева была расстреляна вместе с другими 156 заключенными Орловского политизолятора. Реабилитировали ее в 1958 г., а Смирнова спустя еще 30 лет.
* * *
Время многое изменило в восприятии и оценке нашей истории. Кардинальным образом изменилось отношение к Октябрю и деятельности большевиков. Все чаще звучат голоса, полностью перечеркивающие их деятельность и видящие в ней только зло.
У меня не поднимается рука писать так об этих людях. Более того, я убеждена в том, что правда не в огульном охаивании, а в попытке разобраться в мотивах и обстоятельствах действий людей, творивших нашу историю. У каждого из них к тому же бьйга своя жизнь и своя судьба. Но их всех объединила одна трагедия. И эта трагедия большевиков была предопределена в самом начале их пути, когда они избрали насилие в качестве основного средства решения социальных проблем, думая, что, уничтожив враждебные классы и устранив эксплуатацию, они тем самым создадут условия для созидательного движения к светлому будущему. Этот выбор привел сначала их, а потом и всю страну, завоеванную ими, к катастрофе.
Смирнов и Яковлева были уничтожены, как и подавляющая часть других старых большевиков. Именно уничтожены. Не осталось даже могил. Хотя в последнее время стало известно о месте расстрела политзаключенных Орловской тюрьмы. Медведевский лес. Но, где именно, осталось тайной. Сталинские палачи умели заметать следы. И в этом случае не поленились предварительно выкопать деревья вместе с корнями, а после расстрела вновь посадить их на месте захоронения.
...Будем же милосердны ко всем жертвам нашей многострадальной истории!
